Глава 20

События последних двух недель изрядно потрепали мои и без того расшатанные нервы, и я решил навестить свою жену и её замечательных родителей во Владивостоке. Предупредив их по телефону о своём приезде в субботу утром, я отправился в столицу Приморского края вечером в пятницу.
Света Мухина звонила мне в общежитие каждый вечер. Она проявляла ко мне почти материнскую заботу. Доходило порой до курьёзов, когда Света спрашивала: "Хорошо ли я поужинал?" Или: "Не холодно ли у меня комнате?" Возможно, она ненавязчиво намекала, что неплохо бы пригласить её в гости на пару дней. Однако, я притворялся идиотом и на её прозрачные намёки не реагировал. Для полного счастья не хватало только семейных скандалов. Как будто мне было мало служебных. «Нет, Светочка, не выйдет, - трясясь в последнем рейсом автобусе из Артёма во Владивосток думал я. - Персонал гостиницы должен знать только одну жену, законную. Никого из «временных» я в свою нору не водил и водить не собирался. А вот сам в гости - это, пожалуйста. Принимай меня, хозяюшка. Я пришёл с цветами, шампанским, коньяком, конфетами, ну и со всем, что там у меня есть ещё. Пользуйся неограниченно, но в пределах отведённого тебе времени.»
Конечно же, тем поздним вечером я ничего этого ей не сказал. Вместо этого с улыбкой на губах и лёгким сердцем я позвонил в звонок на косяке её двери, а она ни о чём и не спросила. Просто открыла дверь сразу же, как только я нажал на чёрную кнопку трель соловья разнеслась по её квартире.
Я стоял в полутемной прихожей её квартиры с традиционным набором джентльмена: букетом алых роз и бутылкой шампанского, и смотрел на неё. Каштановые волосы обрамляли лицо - лицо, которое чаще других женских лиц приходило ко мне во сне. Она с улыбкой разглядывала меня. Её светло-зелёные озорные глаза и влажный чувственный рот притягивали мой взгляд.
Шагнув через порог и закрыв за собой дверь я ровным голосом сказал:
- А вот и я.
В тишине ночи эта фраза прозвучала настолько обыденно, как будто и не было так этих нескольких недель ожидания встречи.
Секунду она стояла неподвижно, затем уткнулась лицом в мою грудь и её руки сплелись у меня за спиной под лопатками. Она тихо произнесла:
- Ну наконец-то, я снова вижу тебя.

Я крепко сжал её в объятиях. Возможно даже сделал ей больно, но она не попыталась отстраниться, а лишь подняла голову и подставила губы для поцелуя.
После официальной церемонии встречи мы перешли в кухню, где меня ждал ужин. Но романтически начавшаяся встреча быстро переросла в обыкновенное застолье, и даже свечи, освещавшие кухню моей любовницы, не смогли удержать нас от разговора о повседневной жизни.
Пожаловавшись друг другу на превратности наших непутёвых судеб, мы изрядно напились и завалились спать. Именно завалились, потому, что, проснувшись утром, обнаружили, что вечером даже не разделись. Наши отношения давно переросли из постельно-любовных в дружеские. Порой для нас было важнее увидеться и излить друг другу душу, чем банально переспать.
- Раздевайся, давай. Я твою одежду поглажу, - сказала мне Света, когда я открыл утром глаза. - Ты не можешь в таком виде появиться перед адмиральской дочкой.
- Меня лучше погладь. Ты же видишь, как мне плохо.
- Не надо было мешать шампанское с коньяком. Такую ночь загубил, - ворчала она, стягивая с меня носки.
Пока я принимал душ Мухина отутюжила мои брюки и рубашку. Она пришла ко мне в ванную в тот момент, когда я стоял перед зеркалом и кисточкой с мыльной пеной покрывал выросшую на лице за сутки щетину.
- Ты уже помылся? - спросила она, хитро улыбаясь.
- Угу, - ответил я, натягивая кожу на щеке для более гладкого бритья.
- А ещё хочешь?
- Не-а, - ответил я, перейдя к шее.
Света дождалась, пока я опущу бритву под струю воды и, запрыгнув мне на спину, сказала:
- А придётся.
Я, полностью поглощённый бритьём своей физиономии, даже не заметил, как она сняла за моей спиной свой халат. Её большая грудь, твёрдо упёрлась в мои лопатки. Обвив меня выше бёдер ногами и обхватив шею руками, она сказала:
- Капитан Григорьев, Вы должны доставить раненую вами в сердце телефонистку прямо в ванную и опустить её на пол, только под струёй тёплой воды.
Приятно осознавать, что есть ещё на Земле люди с таким весёлым нравом. Пришлось полностью подчиниться раненой телефонистке и для облегчения страданий разбитого сердца усиленно лечить её под душем.

В квартиру контр-адмирала Капустина я позвонил точно во время моего предполагаемого прибытия. Едва я переступил порог Оля обхватила мою шею руками и принялась целовать меня в щёки и губы, не скрывая радости встречи.
"Хоть один человек может выражать свои чувства открыто. Счастливая девочка. Не надо фальшивить, притворяться, лгать, выкручиваться. Живёт себе и радуется жизни. Ну, может чуть-чуть, иногда переживает за мужа: всё-таки лётчик. Профессия опасная. Да и то, наверно, только тогда, когда подружки-однокурсницы спрашивают её обо мне."
Я поставил свой портфель на пол, взял её за "осиную" талию, приподнял от пола и поцеловал в ответ.
"Это тебе не Мухинские семьдесят килограмм, Валера. У твоей супруги, пожалуй, и пятидесяти нет", - невольно сравнил я, пока держал Олю на весу и вспоминал, как всего два часа назад, в ванной комнате был осёдлан пышкой Светланой.
- Хватит целоваться, - сказала тёща, выходя из кухни. - Завтрак готов. Валера, наверно, на казённую еду и смотреть уже не может. Как бы хорошо повара в лётной столовой ни готовили, а всё равно их стряпню с домашней пищей не сравнить.
Особенно с Вашей, Валентина Геннадьевна.
Льстец, - сказала тёща.
Я снял верхнюю одежду, вымыл руки и прошёл в зал. Михаил Николаевич раскладывал вилки вокруг празднично накрытого стола. Увидев меня, он протянул мне руку, крепко пожал мою ладонь и сказал:
- Рад видеть редкого гостя. Стараешься от тёщиного дома держаться подальше?
- Хотелось бы поближе, да большой грузооборот Тихоокеанского флота не даёт такой возможности.
- Ладно тебе, грузооборот. Приезжал бы сам почаще к нам, чем жену к себе в Артём каждую пятницу приглашать. Я понимаю, ваше дело молодое, хочется побыть наедине, но и нам, старикам, хочется видеть вас вместе.
- Ну, какие же вы старики? После пятидесяти только жизнь настоящая начинается. Золотое время. Наконец-то утихают плотские страсти, и наступает период мудрого осмысления жизни.
- Я и не подозревал, - сказал тесть. - Что зятёк наш философ.
Он ласково потрепал меня по волосам и, взглянув на своих женщин, скомандовал:
- Девчонки, марш на кухню, несите горячее.
Оглядев стол с разнообразными закусками, в числе которых были: форшмак из селёдки, крабы, палтус, красная икра, традиционное оливье, морковь с чесноком под майонезом, маринованные грибы, холодные мясные рулетики, овощной салат и что-то, мне ещё незнакомое, на нескольких тарелках, я мысленно представил себе, о каком горячем могла идти речь.
- Давай "по маленькой" для аппетита, пока они там разберутся, - предложил выпить "Столичной" тесть. По бутылке, недавно вынутой из морозильника, стекали капли воды.
Мы удобно уселись на мягких стульях дорогого румынского гарнитура, бывшего очень модным лет пятнадцать назад.
В зал вошли тёща и жена, неся в руках супницу с моими любимыми пельменями и большое блюдо со свиными отбивными, политыми медовым соусом.

Наш завтрак затянулся и плавно перешёл в обед. Разомлевшие от обилия вкусной пищи, время от времени заливаемой небольшими порциями высококачественной водки, мы сидели за столом и наслаждались общением. Я рассказал родственникам о посещении всем моим экипажем балета "Спартак", добавив, для смеха, выдуманную мною историю о том, как в третьем акте в партере зала уснул радист. И о том, что большинству из моих "орлов", лучше всего запомнилось посещение буфета. Это слегка развеселило их, но отнюдь не удивило. Плавно свернув наш разговор на обсуждение проблемы общего понижения культурного уровня населения, мы согласились с тем, что марксистско-ленинская философия права: "Быт определяет сознание общества", а не наоборот.
По окончании обеда женщины принялись убирать со стола, а мы с тестем перешли в его рабочий кабинет. Остановились у открытого окна и принялись рассматривать великолепную панораму бухты Золотого рога.
По водной глади скользили катера. Они обеспечивали бесперебойную связь боевых кораблей с береговыми службами. В самом центре бухты стоял на якорях гордость Тихоокеанского флота большой противолодочный корабль "Адмирал Захаров". Красоту картины омрачало лишь воспоминание о трагедии, произошедшей недавно на его борту.

Готовясь к длительному автономному походу по Тихому океану, загрузив на борт полный боевой запас ракет, торпед и артиллерийских снарядов, пополнив склады продовольствия консервами и мукой, а рефрижераторы мороженым мясом, заправив цистерны дизельным топливом, экипаж с часа на час ожидал команды штаба на выход в открытую акваторию.
Главный корабельный двигатель работал на "холостом" ходу, обеспечивая работу генераторов, подающих электропитание всем корабельным потребителям. В половине первого ночи лопатка турбины этого двигателя, сорвавшись с ротора, пробила прочный корпус и попала в топливопровод. Разорвав трубу, пластинка из жаропрочного сплава, пролетела до переборки и, потеряв свою кинетическую энергию, шлёпнулась на слани. А дизельное топливо стало заливать машинное отделение. В четыре утра в нём вспыхнул пожар. Объявленная командиром пожарная тревога подняла на борьбу с огнём не только экипаж корабля и все пожарные катера, но и половину пожарных машин Владивостока. Они стояли на берегу вдоль причалов, и их водяные пушки обрушивали водопад на корабль, в чреве которого бушевало пламя. Угроза взрыва боекомплекта заставила городские власти приступить к эвакуации населения из прилегающих к бухте жилых кварталов. Двенадцать часов сохранялась реальная опасность гибели сотен людей, и ещё восемь часов пожарные гасили отдельные очаги корабельного пожара.
Я спросил у Михаила Николаевича:
- Что ожидает БПК "Адмирал Захаров" в будущем?
- Ремонтируют потихоньку уже, который год. Обещают вновь ввести в строй боевых кораблей, но когда, это одному богу известно. Ты лучше расскажи, что нового у тебя в полку.
- Всё по-прежнему. Те кто летают в Европейскую часть Союза на АН-12-х торгуют там рыбой и икрой, а кто на АН-26-х по Приморью носится, разворовывают противообледенительный спирт.
- То есть как разворовывают? - удивился тесть.
- Очень просто, - ответил я и подробно объяснил контр-адмиралу технологию этих краж.
- На самолётах Ан-26, слева на фюзеляже, установлены плексигласовые колпаки, именуемые "блистерами". В переводе с английского "блистер" означает водяной пузырь, - блеснул я эрудицией. - Необходимы они штурманам для точного прицеливания при сбросе с самолёта парашютистов или груза. Так вот, этот блистер в условиях обледенения очень быстро накапливает на себе лёд и его лобовое сопротивление резко возрастает. Чтобы не допустить случаи срыва блистера в полёте, к нему подведена металлическая трубочка, через которую распыляется чистый спирт. В обязанности штурмана входит следить за обледенением и в случае необходимости нажатием кнопки распылять спирт. А так как проконтролировать использование противообледенительной жидкости в полёте практически невозможно, то экипажи расхищают её.
- Так это же крохи. Сколько экипажи могут украсть? Один-два литра за полёт?
- Что Вы, Михаил Николаевич? Официально расход спирта подсчитывается из расчёта - пол-литра в минуту. Один час нахождения экипажа в облаках при отрицательных температурах приводит к краже тридцати литров спирта. Ежегодно каждый экипаж находится в облаках не мене ста часов. Это шесть тысяч минут или три тонны спирта. И ни к одному экипажу не придерёшься. Синоптики очень часто прогнозируют наличие облаков по маршруту полёта, температура на высотах более пяти тысяч метров почти всегда отрицательная, поэтому возможность обледенения в полёте исключать нельзя, а значит у экипажей всегда есть возможность сделать запись в бортовых журналах об использовании спирта.
- Но это же колоссальные цифры.
- Не совсем так. Во-первых экипажи стараются летом не наглеть и начинают кражи только тогда, когда в названии месяца появляется буква "р".
- Это как? - удивился тесть.
- Май, июнь, июль, август. Слышите "р" не звучит? - рассмеялся я. - И совсем по другому сентябр-р-рь, октябр-р-рь или например мар-р-рт. То есть, летом по негласному соглашению пилотов, списывание спирта не происходит. Хотя они имеют право делать это на законном основании и летом.
- Так это не только в вашей части такое творится ? - спросил меня тесть.
- От Камчатки до Карпат и от Мурманска до Ашхабада везде одинаковые правила игры, - ответил я.
- А как лётчики делят его внутри экипажей?
- Командир, штурман и бортовой техник берут по три, а правый лётчик, радист и бортовой механик по два литра с каждой канистры. Правда, это происходит лишь в том случае, если работники штаба не накладывают на спирт свою лапу.
- Три члена экипажа берут по три литра, а три других по два, в сумме будет пятнадцать. Куда идут ещё пять литров из канистры ёмкостью в двадцать литров?
- В штаб, Михал Николаич. В штаб. С каждого самолёта из восемнадцати имеющихся. С каждого полёта, с каждого часа пребывания их в облаках.
- Здорово транспортники устроились, - прокомментировал мой рассказ контр-адмирал.
- Не жалуются, - ответил я.
- Значит, ты, летая на Ан-12-ом, в рыбном бизнесе участвуешь? Я правильно понял? - спросил он ровным голосом, от которого мне стало немного не по себе.
- Нет.
- А откуда полторы тысячи долларов, которые ты дочке отдал несколько месяцев назад? - он по-прежнему смотрел на гавань, будто не хотел своим строгим взглядом оттолкнуть меня.
- Деньги пришли совсем неожиданно и с другой стороны, - ответил я и коротко рассказал ему о полёте с бизнесменами и их грузом.
- Будь осторожен с этими ребятами, - с тревогой в голосе произнёс он. - У них в штабе авиации всё куплено. Если заподозрят тебя в нечистой игре, то убить может, и не убьют, а подставят так, что завтра же окажешься на гражданке, и никакой тесть тебе не поможет. Дружба дружбой, а большие деньги дороже.
Помолчав несколько минут, как будто решаясь начать новую тему разговора, контр-адмирал продолжил:
- Ты бы лучше на международные полёты выходил. Деньги примерно те же, а риска значительно меньше. Опять же, моральная сторона вопроса почище будет. Так ты сам у воров украл, а так тебе родное государство по ведомости выдаст.
- Так ведь не пускают меня за границу, Михаил Николаевич.
Что, врагов слишком много нажил?
Не очень много, но из влиятельных.
- И кто же в твоём полку не любит такого "орла"?
- Прежде всего, замполит, подполковник Скворцов Леонид Иванович.
- Он на чём летает? - тесть проявил к моей проблеме живой интерес.
- На АН-12, штурманом экипажа.
- А икрой ваши экипажи где обычно загружаются?
- В Елизово и Ленино на Камчатке, и в Леонидово на Сахалине.
- Оба камчатских аэродрома расположены в глубине полуострова, а вот сахалинский лежит почти на побережье. Он находится в зоне, которую, подчинённая мне бригада береговой обороны, защищает от вторжения с моря. У меня там и в рыбной инспекции и в прокуратуре есть хорошие знакомые. Ты мне позвони, когда твой замполит соберётся лететь через Сахалин за Урал.
После этих слов он надолго замолчал. Зная характер своего тестя, я понял, что разговор о делах окончен. В кабинет, постучавшись, вошли жена и тёща.
- Миша, - обратилась к контр-адмиралу Валентина Геннадьевна. - Не пройтись ли нам по набережной? Погода для прогулки до морского порта и обратно просто прекрасная.
- Молодёжь, вы с нами? - хитро улыбаясь, спросил Михаил Николаевич.
- Оставь их в покое. Не видишь, что ли, как дочь покраснела? Иди, одевайся, пусть дети отдохнут наедине.
- Так их, если оставить наедине, то они скорее устанут, чем отдохнут, - сказал тесть, направляясь к платяному шкафу за прогулочными брюками и лёгкой курткой.
- Прибереги свои флотские шутки для матросов и мичманов, - заступилась за нас мать Оли.
Они собрались и, наконец, ушли. Я подошёл к жене, обнял её хрупкие плечи и сказал:
- Родная моя, как я по тебе соскучился.
Подхватив её одной рукой за талию, а второй под колени, унёс в комнату, служившую Ольге и кабинетом и спальней.


Глава 21

Удобного случая подставить под удар подполковника Скворцова пришлось ожидать около месяца. Задание экипажа заместителя командира полка по лётной подготовке подполковника Малышева, как нельзя лучше отвечало условиям приобретения и дальнейшей реализации крупной партии рыбы. Им предписывалось забрать на Сахалинском аэродроме Леонидово двадцать ящиков с неисправными деталями противокорабельных ракет и развезти их по заводам-изготовителям. В полётном листе значились три машиностроительных центра России, расположенные вдоль Уральских гор: Челябинск, Свердловск и Пермь. Расчётное время командировки - семь дней.
Экипаж, штурманом в котором летал наш замполит, за два с половиной часа покрыл расстояние от Артёма до острова Сахалин и приземлился на аэродроме Сокол, построенном в далёком сорок третьем году японцами. Рядом лежащий посёлок носил имя Леонида Смирных, комбата погибшего здесь в самом конце войны, ну а жители Страны Восходящего Солнца называли это место Камисикука, или Рядом с Холмами Перед Глазами. Аэродром был домом 777-го истребительного полка Су-15-х.

Бортовой техник самолёта надёжно укрепил между военными ящиками двести килограммов кетовой икры и полторы тонны горбуши. Леонид Иванович пересчитал бочки, расплатился с местными рыбаками и вышел покурить у трапа самолёта. С командно-диспетчерского пункта подъехал на УАЗике приехал командир. В руках у него был полётный лист. На нем стоял синий штамп «ВЗЛЕТ РАЗРЕШЕН» и крючковатая неразборчивая подпись дежурного по аэродрому. До запуска двигателей оставалось пятнадцать минут. Подполковник Малышев остановился возле замполита и достал сигареты. Руки его мелко дрожали и он сломав две спички попросил прикурить от сигареты Скворцова. Замполит достал из кармана зажигалку и спросил командира:
- Ты чего?
- Что-то сердце ноет, - ответил Малышев.
- Пить меньше надо, - ответил замполит.
- Это не от водки. Я сколько бы не выпил сердце никогда не щемило. А сейчас так неприятно на душе. Пульс зашкаливает, за пятнадцать секунд - двадцать восемь ударов. Предчувствие какое-то. Тебе рыбаки ничего не сказали?
- А что они должны были мне сказать?
- Может они что-то подозрительное видели? Чужих на аэродроме, например.
- Нет, сказали только, что речка Леонидовка полна горбуши и, что в следующий раз доставят под самолёт столько красной рыбы, сколько сможем увезти.
Малышев хотел было спросить замполита ещё о чём-то, но не успел, его внимание приковала к себе чёрная «Волга», быстро приближающаяся по магистральной рулёжной дорожке к их самолёту. Автомобильные шины издали противный визг и автомобиль, тормозя юзом и оставляя жирные чёрные полосы за собой, остановилась под крылом Ан-12-го. В оцепенении наблюдая эту картину Малышев выронил изо рта сигарету. Как только легковушка замерла в нескольких метрах от Скворцова и его бизнес-партнёра, три двери её распахнулись и из них вышли четыре человека. Водитель задним ходом отъехал под хвостовое оперение, а два офицера военной прокуратуры и два представителя рыбной инспекции предъявили свои документы Малышеву.
Подполковник сплюнул на бетон вслед за сигаретой, повернулся к Скворцову и сказал:
- Вот, Леня, почему сердце ныло. Понял?

В течение двух часов, на которые был задержан вылет самолёта в Челябинск, незаконно вывозимый с Сахалина груз был выгружен на бетон стоянки, и составлен протокол о конфискации икры и рыбы. Кроме этого, старший проверочной группы пообещал устроить крупные неприятности всем участникам этого бизнеса после возвращения экипажа на родную базу.
Пока подполковник Малышев был в командировке, подготовленные сахалинской прокуратурой документы поступили в военную прокуратуру Тихоокеанского флота.
Полковник юстиции Воробьёв пригласил на первую беседу всех офицеров и прапорщиков, летавших в этот рейс. Кратко обрисовав общую картину выдвинутых против них обвинений и, как обычно, изрядно сгустив краски, он предложил всем присутствующим написать чистосердечные объяснительные записки с указанием роли каждого из членов экипажа в этом деле.
Замполит, ещё надеясь избежать скандала и как-то выкрутиться из щекотливого положения, предложил прокурору:
- Может быть, нам удастся уладить этот неприятный инцидент между собой. Ведь военная прокуратура должна защищать интересы военнослужащих в спорных ситуациях. Особенно, когда истцом выступает гражданская организация.
Во время речи Леонида Ивановича лицо полковника Воробьёва становилось всё краснее и краснее и, когда Скворцов наконец-то замолчал, багровый от гнева прокурор закричал на него так, что казалось окна, вылетят на улицу, а потолок рухнет на головы провинившихся:
- Военная прокуратура стоит на страже закона, а не проворовавшихся военнослужащих. Закона, повторяю лично для Вас, подполковник. Вам это ясно?
- Ясно, - обречено ответил замполит.
Члены экипажа, пытаясь свалить всю вину со своих плеч на плечи главного организатора рыбного бизнеса, подробно описали, как готовилась сделка с сахалинскими рыбаками и свердловскими перекупщиками. Но, так как перед Воробьёвым никто не ставил непосильную задачу по искоренению "рыбного бизнеса" в целом, он подписал "постановление об отказе в возбуждении уголовного дела" и со своими комментариями отправил все документы в штаб авиации Тихоокеанского флота.
К комментариям полковника юстиции в штабе отнеслись с полным вниманием и, без дополнительных разбирательств, заместителя командира полка по лётной подготовке, подполковника Малышева понизили в должности до командира эскадрильи, а заместителя командира полка по политической подготовке подполковника Скворцова перевели служить штурманом самолёта-разведчика ТУ-16Р на авиабазу Романовка.